СТРАНИЧКИ ИЗ ДНЕВНИКА

6 мая 1960 года, пятница

Одна дата уже может сказать всё. Май (не именно 6-е), на носу конец учебного года, а для выпускников - конец их кадетской жизни в этом городе Воронеже. Этот момент особенно волнующий, все возбуждены. Пришла разнарядка, молодые люди выбирают себе путь в жизнь. Общевойсковое, артиллерийское, танковое училище или связь? Надо сказать, что в этом году (пока что) для нашего выпуска разнарядка лучше, чем была раньше. Но что интересно! Раньше все стремились куда-нибудь, только не в пехоту, а вот сейчас дали ограниченное число мест только в пехоту - в Московское, Ленинградское, Одесское, Омское и Ташкентское высшие общевойсковые командные училища, а во все остальные - без ограничения. Прямая противоположность!

Ясно, что теперь пехота оказалась на высоте, и в пехоту подались все те первые, кого вызвали в кабинет к Маслину. А точнее говоря, привлекли их не пехота, а Москва и Ленинград, в которых эти училища находятся. А вот в Омск и Ташкент, тем более в Уссурийск, загоняли силой. Первой жертвой оказался Ганс. Выбрав из двух зол меньшее, записался он в Ташкент. Всем прочим остались технические и другие, не пехотные училища. Идут в основном в артиллерийские, автомобильные, радиотехнические (связь). Меня, как и других "негодных к строевой", которых оказывается около 20 человек (ещё определенно неизвестно, говорят… 12) ещё не вызывали, вызовут во вторник, 10 мая, на "беседу".

10 мая. Вчера малышам объявили, что училище разгоняют. На месте училища будет образована школа–интернат. Желающие могут остаться в интернате, остальные - по домам. Шестую и пятую роту, говорят, пошлют в Свердловское СВУ доучиваться. Рабочим и служащим, кажется, тоже уже объявили, чтобы все, кто не хочет остаться работать в интернате, уже искали себе работу. Так что нашему родному Воронежскому Суворовскому военному училищу приходит крышка, и нам выпала великая честь быть последним, 12-м выпуском в этих стенах.

Малыши, как только точно узнали, что им придется ехать домой "насовсем", почти прекратили учиться. Особенно выделяется в последнее время 4-я рота, там и волнений больше всего. В интернате остаться желают совсем немногие, лишь те, у кого нет родителей или кому уж совсем нельзя дома быть. Кого ни спросишь, желает ли остаться в интернате - ответ один почти у всех: что я, дурак, что ли? А у нас, наоборот, шутят: оставляли бы здесь пожизненно - здесь бы женился, отдал бы в этот интернат своих детей и сам бы ещё был в нём.

Оставляют память о себе: каждый, кому не лень, выцарапывает на кирпичных стенах свою фамилию и даты. Но не всем это дано. Кое у кого не хватает терпения даже дописать до конца свою фамилию (Хак).

На спортбазе Митя пересчитывает все свои шмотки - готовится.

Сегодня уже 11 мая. Время летит быстро, до экзаменов осталось всего-то, считай, две недели, а у нас по-прежнему настроение весёленькое. Всерьёз занимающихся очень и очень мало. В нашем взводе массовая подготовка шпор: бросили "на прыщ", жребий то-есть, кому на какие билеты писать, и пишут. Босс является главным хранителем всех наших знаний - не в голове, а на бумажках. В голове у него, как почти у всех, от 10…13-летнего обучения в среднем осталось только то, что без труда может вместить простой смертный десятиклассник. Живем по понятию: если уж за 10 лет не выучил того, что нужно сдавать на экзаменах, то этого за 20 дней уже нельзя никак выучить. Основные надежды - на шпору. Шпора всё выстоит, ей - памятник - выразил мнение один из окончивших кадетку.

Занятия, в основном, проходят по-прежнему. Однако, кажись, в это время нужно было бы заниматься куда более серьёзно. А что получается? К урокам готовятся единицы, да и то в основном только по математике (теоремы) и понемногу по другим. Но и только. По немецкому никто не учит совсем, по литературе и подавно. Послезавтра сочинение 6 часов пишем, завтра обзор Горького, а пальцем насчет литературы, по моему, никто и не подумал шевельнуть. Сойдёт! Напишем! Сообразим! Да и сочинение-то шестичасовое большинство пишет за 2 - 3 часа и уходит. Чем же их (нас) можно заставить учиться?

Кому надо поступать в институт - те более-ль менее стараются учиться - там всё же нужны и голова со знаниями, и аттестат. А зачем они тем, кто идет служить? В военные ведь берут без экзаменов. Я вроде бы понимаю сам, что уж мне-то обязательно надо учить и учиться серьёзнее, и не так, как учусь в последнее время. Считают меня, наверно, грамотным, а что на самом деле получается? Живу за счет старого багажа, за счёт прежних знаний, которые доставались мне очень легко. Правда, я не скажу, что новое даётся мне сейчас трудно. Нет. Насчёт того, чтобы понять, у меня башка сваривает быстро, а вот насчёт того, чтобы запомнить, удержать это в голове - с этим я давно не в ладах. Особенно по филологическим дисциплинам - литературе, конституции, истории. Технические - другое дело, там - мир материальный, который основывается на жизненных опытах и точных расчетах. Например, в математике теорему Пифагора или в физике законы Ньютона нужно понимать, и все понимают, такими, каковы они есть на самом деле. А в «лирике» одно и то же каждый понимает по-своему. Так вот, в таком разрезе всё и идет.

По астрономии сегодня даже я решил не ходить на урок. Неспрошенных ещё человек десять, а у меня уже есть 5, так что можно не бояться. Взял да и потихоньку смылся, и никто почти не заметил, что меня не было на уроке. И вот вместо того, чтобы слушать лепет Ив. Ивановича о шаровых звёздных скоплениях и далеких солнцах, я залез на крышу, чтобы подставить свои бока нашему родному, близкому солнышку, благо погода была как раз для загара, только ветер немножко мешал. Думаю, что для организма я дал за этот урок пользы больше, чем дал бы мне Иван Иванович. Прозагорал там и после конца занятий ещё почти час, слез и успел ещё проиграть Толику Волкову понец в баскет, прежде чем идти в кабинет к начальнику.

И.о. начальника училища полковник Маслин собирал всех ограниченно годных и совсем негодных на беседу. И, о, ура!!! Там выяснилось, что товарищ Волконовский совсем негоден в армию. Защита Отечества - священный долг, но что же поделаешь, если оказался недостойным защищать его в рядах наших славных офицеров и даже в рядах простых смертных солдат. В душе я даже согласился бы отслужить положенный срок в армии, только бы мне вернули мои потерянные где-то 98% зрения. Что же поделаешь?

Не я один оказался негодным. Полностью негодны, кажется, человек около десяти, да ещё несколько - ограниченно годны. И вот выяснилось, что всем этим придется перебазироваться на домашний харч - разнарядки для них нет. Тарас с Додом хотят податься в Ярославль, в военное финансовое училище, но его в разнарядке нет. И вот уже пошёл в Ярославль второй запрос: приняли бы, бога ради. Так что не все мирятся с тем, что впереди не намечается пересечения их дорожки с армией, с офицерским званием.

Как в рядах "ограниченных" есть всё же стремящиеся попасть в военное училище, так в рядах годных есть стремящиеся не попасть в него, и этих последних, конечно, больше. Из наших хотят оторваться два Сашутки да ещё Толик Волков. Первый хочет поступить здесь в Технологический институт, второй вместе со мной хочет попытаться поступить в Бауманское, третий намерен податься к братишке в Энергетический. Как бы хорошо было, если бы мы втроём поступили учиться в Москве, особенно мы с Сашуткой в одно и то же заведение. Но, по правде говоря, я что-то внутренне сомневаюсь, вряд ли нам так удастся всем поступить, особенно в Бауманское. Там и конкурс огромный, и экзамены совсем не "наши". Вот в ВИСИ программа совсем легкая, туда бы, кажется, явно поступил. А сюда, как посмотришь и программу, и те задачи по математике, которые уже давались на вступительных экзаменах, так аж уши вянут: будто эти задачи совсем из другой оперы. Но ведь в Положении сказано, что экзамены проводятся в соответствии с программой средней школы! Как же тут быть? За оставшиеся три с хвостиком месяца не подготовишься, если до этого ничего не знал. Даже если ничем другим заниматься не будешь - терпения у меня не хватит. А ведь сейчас надо и к экзаменам на аттестат готовиться, потом начнутся переезды и прочее. Когда там найдется время? Надо, определённо надо серьёзно готовиться именно сейчас, и именно серьезно.

Теперь вот, кроме всего прочего, прояснилось ещё одно "дело", и явно не в нашу пользу. Дело это о привилегиях, о льготах для кадетов при поступлении в институт. Раньше ни в одном институте ничего определенного по этому поводу никто не знал, но так как суворовцы в глазах большинства стоят всё-таки на высоте, то их и принимали в первую очередь, во всяком случае, поблажки для кадетов были явные. И даже во время весенних каникул, когда я был в Бауманском у Балабина, тот сказал, что суворовцев, возможно, будут приравнивать к тем, кто имеет рабочий стаж 2 года. Но это было… А вот сейчас вышли новые Правила приёма в ВУЗы, и там сказано коротко и ясно, что "обучение в Суворовских и Нахимовских училищах в стаж работы не включается". Так что это балабинское "возможно" на самом деле превратилось в "не".

12 Мая. Сегодня писали предпоследнее за всю среднюю школу сочинение, 6-часовое. Последнее будет - на аттестат, выпускное. Как всегда, к нему готовились по-кадетски: кто ничего не знает, тот ничего и не готовил, а кто что-либо знает, тот более ль менее что-нибудь зашпоривал. Я, например, после 23 часов пришёл в класс 1 взвода (из нашего все столы унесли в спортзал), сел и накатал на два листа со штампами Уч. Отдела цитат и выражений о Вл. Ильиче. А сегодня спокойно вытащил их из–под ремня, разложил на столе и добросовестно переписал почти всё до последней буквы. Думаю, на этот раз я слишком поспешил. Тема была "Ленин – человек", а я накатал 6 листов и про человека, и про вождя, и про всё вместе. Как ОНА оценит?

В училище лихорадка. Из ОБЛОНО ходят комиссии, принимают здания. Офицеры не знают, за что схватиться. А вот наш М.А.Бабынин спокоен. У него есть и 25, и 40 лет, он нас доведёт до 20 июня и - адью. Гопс свою тактику продолжает - так и торчит над душой: натри там, убери здесь, садись на самоподготовку и т.д. и т.п. Что ему ещё надо в такое время?

Эти последние листки записной книжки я решил исписать заметками о наших текущих делах и событиях. Думаю, что через несколько лет, прочитав это, будет кое-что приятно вспомнить. Нужно было бы начать вести дневник раньше, но я не очень люблю раскрывать свои мысли, особенно здесь, в такой обстановке, когда их в любую минуту могут "попутать" и за них может нагореть. Было так в 6 роте недавно, перед 1 Мая, когда генерал нашёл один "дневничёк"… А всё-таки хорошо бы было.

Сегодня уже вторник, 17 мая. До конца занятий осталось 7 дней - это всего одна неделька. Предпоследние уроки астрономии и конституции, в следующий вторник они будут последними, как и все другие. С астрономии я опять ушёл загорать, а Иван Иваныч так и не обнаружил моё отсутствие. Во взводе жизнь течет по-прежнему, только всё больше кадетов склоняется к тому, чтобы после училища уйти в "гражданку". Даже наш братишка что-то трёкал насчет этого. Ой, что будет в конце экзаменов!? Только "комиссованных" целый взвод (24 чел.) едет домой, а кроме них ещё сколько желающих! Кто же поедет в лагеря на стажировку? Все сейчас сходятся на том, чтобы именно поэтому устроить наш выпускной вечер сразу после экзаменов, а не после лагерей. Обсуждаются проекты, как рекламировать наш вечер: поместить объявление в "Коммуне", вывесить красочные объявления на Броде, разбросать по городу листовки или напечатать пару сотен пригласительных, объявить по радиосети, по телику и т.д. и т.п. В этом году у ребят своих "жён" по сравнению с другими выпусками мало, и многим всё равно, кто придёт к нам на вечер из прекрасного пола, лишь бы они были попрекраснее. Но неизвестно ещё, какое решение будет принято в верхах. Вот завтра будет у нас комсомольское собрание, там и поднимем этот вопрос.

Возмущаются наши мальчики и по другому поводу, по вопросу поведения малышей. И раньше были там настроения революционные, что не раз испытали на своих горбах офицеры и сержанты, но вот теперь, когда стало известно, что здесь будет интернат, особенно 4-я рота обнаглела совсем. Да, мало, мало мы их учили и учим. Но если так ещё немножко будет продолжаться, то они своё получат. Когда-то, а именно 2 марта 60 г., когда 4-я бастанула и объявила голодовку, а 5-я по соседству в столовой пыталась за неё поесть, мы проявили солидарность с бастующими и маленько потрепали штрейкбрехеров. Теперь же 4-я особенно нас возмущает, и, я думаю, на днях будут массовые курсы хорошего поведения (для них) .

Полна событий и мировая жизнь последних недель. 1 Мая американский самолет вторгся в СССР с южной границы, намереваясь пролететь по маршруту Аральское море - Свердловск - Мурманск - Архангельск - Норвегия, но был сбит ракетой в районе Свердловска. Летчик Пауэрс остался жив, опустился на парашюте. На сессии Верховного Совета Хрущёв в докладе только сделал заявление об этом, а в заключительном слове 7-го мая разоблачил шпионские намерения американского самолета. В мировой прессе ужасная шумиха, США сели в лужу. В ЦПКиО организована выставка обломков самолёта и снаряжения шпиона.

На этой же сессии приняты законы об отмене налогов с рабочих и служащих, о мероприятиях по завершению перехода в 1960 году на семичасовый рабочий день и об изменении масштаба цен и замене денег в отношении 1:10.

14 мая Хрущёв вылетел в Париж на совещание в верхах.

15 мая утром в СССР запущен космический корабль-спутник весом 4540 кг с отделяемой кабиной с грузом, имитирующим вес человека, и необходимым оборудованием (общим весом около 2,5 т). Кабина после отделения от корабля и сам корабль по команде с Земли должны начать спуск, но посадка на землю не предусмотрена, и они сгорят в атмосфере. 20 мая услышал по радио, что на корабле появилась неисправность в системе ориентации, в результате чего вместо спуска получилось дополнительное ускорение и корабль с отделившейся кабиной перешёл на новую орбиту (307...390 км). Программа исследований завершена 19 мая, передатчик "Сигнал" продолжает работать.

Понедельник, 23 мая 1960 г. Пишу эти строки на уроке литературы. Всего 2 дня осталось нам доучиться - сегодня и завтра. Последние уроки за двенадцатилетний период обучения:

Последним из последних уроков у нас Астрономия: Ивану Ивановичу Разумову предоставилась великая честь - завершить обучение великовозрастных балбесов. После этого останется нам только отчитаться за всё то, что мы должны были изучить. А на экзаменах выявится то, что мы знаем на самом деле. Хотя, как сказать! Очень часто получается и так, что всё на самом деле знаешь, а вот какая-либо закорючка попалась - вот и погорел на ней; а другой, или же в другой раз ничего не знаешь, только один какой–либо вопросик дешёвый подзубрил - он и попадется: вот и выскочил. Выявить истинные знания можно только за долгий период, а не по одному вопросу за весь курс школы.

Сейчас вечер, без пяти одиннадцать. День окончен, многие уже лежат, спят. Кое-кто сидит в классах и занимается, но таких мало. В нашем, например, сидят двое: Братишка сзади что–то пишет, и Савичев решает уравнения из задачника Моденова. На самоподготовке, в основном, сидели дописывали оставшиеся шпоры. Ох, сколько их уже у Босса собралось - в парте в пяти кипах лежат все наши знания по математике, физике, химии, истории. А какие шпоры получаются! Арнольд по алгебре написал было на пол-листа поперёк, как мы условились, но бумаги не хватило - пришил к этому ещё такой же листок. Дод по физике про ЭДС дал длиннющую, через два листа шпору, и, причём, всю исписал. Как же ей пользоваться? Автор утверждает, что так будет лучше. Ганс - тот делает умнее, пишет на узеньких полосках. С таких и списать легче, её в руке не всякий даже заметит. А как же нести додовский лист?

Я явно не сторонник шпаргалок, я за то, чтобы всё это знать. Но в последнее время и я начал привыкать к ним и, думаю, это для меня плохо кончится. Уже сейчас, надеясь на шпаргалку, меньше учу, а ведь раньше я уже испытал на себе её "волшебное" действие. Сидишь, дрожишь: как бы заглянуть в шпору. А чтобы заставить голову работать в другом направлении, вспомнить этот же материал (раньше ведь изучали его), так нет, чёрта с два переключишься. Не знаю, как это другие так могут всё отвечать по шпоре, а я же ещё не научился умно ей действовать. Вот и приходится, и дальше придется трудно, если попытаюсь понадеяться на шпору и не стану капитально обновлять в своём обленившемся за последнее время мозгу все старые запасы знаний, которые сам когда-то с таким усердием и любовью туда закладывал.

Надо, надо более серьёзно готовиться к предстоящим двойным испытаниям: на аттестат и в ВУЗ. Главное - в ВУЗ, потому что здесь вот, в этих стенах, моя судьба уже решена, а там ещё будет решаться, каким путём я пойду дальше по жизни, и теперешние испытания будут генеральной репетицией августовских. Там будет перекрёсток моих дорог, будет решаться вопрос моей дальнейшей жизни: или-или. Или сдам, буду продолжать учиться, или не сдам, не поступлю в институт и поверну на другую дорогу: придется ехать в родимую столицу и устраиваться там на работу а потом пытаться поступать в вечерний. Или же на следующий год делать ещё одну, тогда уже на больше процентов маловероятную попытку попасть в институт.

Одна деталь нашего коллективизма, нашей работы по подготовке к экзаменам. Разработаны планы похода по кабинетам за ловлей экзаменационных материалов. Один акт этой пьесы поставлен, кажется, успешно. У нас в руках диалоги экзаменационные по немецкому - сработал Митька. Сегодня ночью пойдёт шарить по кабинетам Крок. Нужно выудить задачи по физике, по химии, по математике.

Вторник 24 мая начался очень рано. Уже в первом часу просыпаюсь от шума. В спальне свет. Тревога! Подъём! Все в класс! Совершается ещё один акт пьесы, о которой речь шла выше. Успешно завершён поход под руководством папаши-Крокодила на кабинет физики. Захвачен основной трофей: три тетрадки с задачами. Быстро садимся в классе первого взвода, тетрадь расшита на листочки, и вот уже условия задач у нас. А первому взводу - даже с решениями. Но это ерунда! Решить их на воле - дело нескольких часов. Главное - сделано. Впереди - математика и химия.

Бумаги здесь осталось всего три листочка, придется заканчивать эти записи. Что ж, даже эти уже сделанные вызывают вот теперь и будут вызывать потом более глубокие воспоминания о кадетских днях, о последних днях в СВУ.

Сегодняшний день - последний день учёбы. Начался обычно. Занятия до завтрака тоже прошли обычно, но, конечно, какие это были занятия!? На немецком в кабинете прослушали несколько "зендунгов" и музыку; вот на алгебре ещё учились, повторяли арифметику: возведение в степень и извлечение корня. Пытался что-то спрашивать и Карт на конституции, а на истории Шарш весь урок давал поучительные "наставления в жизнь". После завтрака прошёл ещё урок литературы - в безделии, потом - построение училища на плацу. Мы - особые, стоим одни в чёрном обмундировании, все остальные - в белом. Произносит речь и.о. начальника училища полковник Маслин, потом наш Володя Горелов, потом сосок Бритков, потом Ермаков К.Н. Горнисты дают сигнал на последний урок, НАШ последний урок. К нам подбегают малыши, подносят цветы и каждому записную книжечку. Цветы и подобные записные книжечки мы несём дарить преподавателям, которые стоят рядом, на правом фланге. Потом все проходим торжественным маршем.

Астрономия - последний наш урок. Иван Иваныч весёлый (хотя он и никогда не скучал). Валерик Шиянов отвечает, рассказывает что-то о Галактике. Потом он рассказал о спутнике - корабле, вспомнил вообще всю свою астрономию. И - ура - свобода - конец!!!

После урока сразу выходим всем взводом во двор - фотографируемся, потом - свободное время.

Ещё на последнем уроке началась повальная "дача автографов". Каждый кадет старается получить хоть пару строк на память от каждого, его адрес. Здесь вот, в этой книжечке, и собраны все возможные всевозможные автографы чуваков-кадетов, кто сколько и как сумел написать. Я, кому ни пишу, всем ставлю на подпись свою печать, даю адрес. Авось лет через десяток и получу какое-либо послание от капитана Новикова или Сучко или от инженера Савичева.

Самоподготовки как таковой не было. Занимались автографами и кто чем может, смотрели телевизор. Вот сейчас там идет "Колдунья".

Прошло полмесяца, сегодня уже 8 июня. Событий - вагон, но обо всех подробно не напишешь. Упомяну кое-что. Сданы уже три экзамена.

К сочинению темы мы так и не узнали. А дали нам "Тему соц. труда в "Хорошо", "Старые владельцы и новый хозяин вишневого сада" и "Чем нам близки и дороги герои "Молодой Гвардии". Я писал первую, написал, по-моему, плохо, но 5 всё-таки почему-то поставила. 2-го сдал алгебру, тоже на 5, 6-го - геометрию. На ней немножко подзавалил, но пять тоже поставили. Завтра сдаём химию. Боюсь.

Но из всего вагона событий не это главное, хотя и заняло это у меня полстраницы. Главное можно написать всего лишь тремя словами: пушки, речка, стрижка.

30-го, после сочинения, вечером, решили выкатить наши пушки (настоящие пушки времен Гражданской, которые в качестве экспонатов стоят во дворе перед корпусом малышей). Выкатили, поставили на плацу: одну направили на юг, на ДОС (дом офицерского состава), другую на восток, на штаб. И хотя в душе у каждого ничего, кроме мальчишества (хулиганства) не было, наутро начальство расценило это как "выступление против советской власти", началось следствие. К этому событию примыкала ожидаемая стрижка - хотели её избежать, не стричься. В роте ребятишки возбуждены, на каждом перерыве ротные собрания в курилке - общим кагалом решили: после второго завтрака уйти всей ротой на речку. Решили - ушли, перелезши через задние ворота. На лугу снова митинги, выступления. Базарили: стоять до конца, никого не сдавать, не стричься, а в случае чего - голодовка, отказаться от аттестатов. "Чеп" прислал за командирами - тех не отпустили. Пока устроили там регби, футбол. Погода паршивая: ветер, иногда дождь. Возвращаться раньше обеда не хотели, а чуть дождь пойдет - все сбиваются в одну кучу, чтобы меньше намокнуть.

Пришёл Шарш, базарил, советовал, призывал одуматься; потом пошли просто разговоры. К обеду возвратились в училище. Здесь - неминуемые расследования, таскают "вероятных зачинщиков".

2-го июня пришла парикмахерша, началась "стрижка", а желающих расстаться со своей шевелюрой нет. "Братишка" отказался, Горелов отказался, а вот Аксёнов - солдат подстригся. "Чеп" ходил по роте, ловил, заставлял стричься. Все шумят - не надо. Позже начали появляться более практичные голоса: всё же подстричься придется, надо стричься всем под польку. После занятий на собрании так и порешили.

А сверху гроза сгущается: давайте, говорят, зачинщиков. Все твердят одно - зачинщиков не было, действовали все.......

На этом и заканчиваются мои училищные записи.

Сегодня уже 21 июля, и я решил дозаполнить остававшиеся два листка этой книжечки кое-какими уже воспоминаниями о прошедших с 8 июня днях и событиях.

Много воды утекло с тех пор. За те "пушки" чуть не поплатились Фалин и Шафоростов, были уже не допущены к экзаменам, но потом амнистированы. Пострадал Фиртыч, ещё многим этим были испорчены характеристики.

Экзамены все сдал на пять, даже историю, но в результате только серебряная медаль: 4 по истории в аттестат Шаршов законно поставил.

23-го июня рота уезжала в лагеря в Тулу, на вокзале были проводы. Сейчас у меня нет слов, чтобы выразить всю боль расставания с друзьями. Какими печальными были лица всех "студентов"! Сколько сил надо было, чтобы удержать наворачивающиеся на глаза слёзы! Кое-кто не в силах был с ними справиться и рыдал в полном смысле этого слова (Архипов, Шаповалов). И у меня тоже не хватило для этого сил. Никогда бы не подумал, что буду плакать при расставании, а вот пришла эта минута - и все силы оставили. Ну как же! Ведь сколько зим-лет прожили вместе, сблизились, сроднились все в высшей степени, и вот приходит момент расставания, после которого со многими (?) уже не доведется встретиться. Как жаль!

Из нашего взвода в Тулу уехали всего 10 человек. Серж уехал в госпиталь, Валерик - в отпуск, Чибос и Арнольд ушли ещё раньше. Осталась группа комиссованных: я, Савичев, Тарас, Фомич и Шурик, остался Сталыбо, остались и двое "дезертиров": Волков и Фиртыч. Голубев ушел в лагерь, Овсяник - тоже.

На другой день, 24-го июня, я получил аттестат и вечером уехал в Москву. Там вместе с Савичевым сдали документы в Бауманское и спешным порядком мотанули домой с задачей как можно быстрее получить паспорт, военный билет и к 20-му июля быть снова в Москве.

Получение документов чуть не застопорилось на длительный срок, по крайней мере на два года. Райвоенкомат, в упор не видя присланное из Воронежа заключение медкомиссии по моему здоровью, устроил свою комиссию, та, конечно, выдала формулировочку: "Годен к строевой службе в очках". Хотели сразу же захомутать и отправить служить. И только исключительно благодаря содействию отца нашего Игоря Баранова, ушедшего из СВУ ещё год назад, мне удалось попасть на аудиенцию к облвоенкому и получить положительную резолюцию на моём заявлении с просьбой об отсрочке призыва до сдачи экзаменов в институт. Так что в итоге мне всё-таки выдали приписное свидетельство, паспорт, снялся я уже с учёта в родимом райвоенкомате и выписался в паспортном столе, в субботу 23 июля собираюсь отчалить в Москву.

А завтра, 22 июля, наша рота должна вернуться из тульских лагерей.

Всё.

Николай Иванович Волконовский